Здесь стало Море. Острожно, простыня и картинка. - За свою жизнь я сменил слишком много гербов…
- Этот не хуже.
- Этот – лучший.
Лумнор. Ломэнаро. Сумеречное Пламя. Костер в ночи, факел в руке, пламя кузнечного горна. Тот, кто шёл в Гавани Альквалондэ не за огненным светочем Феанаро, а за младшей сестрой, чтобы заботиться и оберегать, пусть даже временами и от самой себя. Тот, кто в итоге не смог её уберечь. Фэа, горевшее ярким костром стало горстью углей, едва теплых, подёрнутых пеплом. Рукам стал более привычен меч, нежели кузнечный молот, на плечи всё чаще вместо кожаного фартука давит сталь доспеха. Ему не дано найти сестру, до тех пор, пока не закончится мир таким, каким он его знает, таково предсказание владычицы Мелиан. Что же, он будет ждать. Ждать, и сражаться с Врагом. Сражаться бок о бок с тем, чей стяг – небесная лазурь и звёзды. Сражаться за всех, кто погиб, и за всех, кто не должен погибнуть. До смерти – или до победного конца.
Клинком поддержать ли атаку друзей,
Щитом ли стоять в воротах,
Сходит с крылатых своих кораблей
На берег морская пехота.
***
Последний удар кузнечного молота гулким эхом разнесся по мастерской. Угли в горне почти догорели, осыпались пеплом. На сегодня – всё. Снаружи шум и суета. Вести о пришедшем в ночи воинстве с Запада, из Валинора. Вести о походе на север, слухи об изменении мира. Сухой треск, сноп искр вырвался из подернутых пеплом углей, замер маленьким ростком пламени на вершине. Весть о новом рейде Эрейниона, собирающегося идти предлагать воинству Запада помощь. Земля, бьющая в подошвы сапог и окрик Туйвен «Эй, а скальпель?!». Я помню, Туйвен. Помню. Море, объятия Уйнен, несущей корабль к материку. На краю Арверниэна, практически касаясь стеной прилива, вознёсся частокол. Лагерь войска Валар. Расспросы, обещание прийти на помощь по сигналу с материка. Рейд по побережью, безуспешные поиски врага. Перед глазами открываются руины Гаваней. Пусто и тихо. На обратном пути – клок волчьего меха на тропе. Не обычного волка. Волка Севера. В жесткой щетине запуталась брошь с жемчужиной. Её опознали – брошь Ласланта, гонца отправленного на Амон-Эреб. Значит, не дошел гонец. Плохо. У острова и так мало сил. Возвращение на Балар вышло невеселым.
Остров окутан суетой. Сборы, ревизия имущества, подгонка снаряжения. Долгие споры, какого размера отряд оставлять для прикрытия острова. Дробить силы - не лучшая идея, но Море больше не защищает от темных тварей, и нельзя оставлять мирных жителей без охраны. Сигнал с материка разом прекращает все споры. Погрузка на корабль, распределение частей отряда по рейсам, отбытие. Крик «Человек за бортом!». Обернуться, свеситься за борт, вытащить из волн полубезумную целительницу, все последние дни рвавшуюся на материк, закрепить своим спастросом. «Держись крепче». Возвращение в лагерь, размещение отряда. Взгляд цепляет знакомое лицо. Племянник?
- Ингор!
- Дядя? Что ты тут делаешь?
- Я пришел с отрядом с Балара. Мы присоединились к войску Запада. Рад тебя видеть.
Первая схватка с орками перед воротами крепости. В руках чьё-то копье, в голове пусто и звонко, мыслей нет, лишь глаза прикидывают расстояние до ближайшего врага. Бой. Строй щитов ломается. Рывок вперед, прикрыть раненых. Без последствий не обходится. По руке скользнул меч, грудь зацепили копьём. Опереться на своё, отойти в сторону. Вынужденный отдых в палатах исцеления, грудь давит тугая повязка. Что же, могло быть и хуже. Эонве собирает отряд, который пойдет к Амон Эреб и дальше, продолжать стягивать силы, необходимые для похода на север. В ожидании время тянется медленно, наиболее беспокойные начинают терять терпение. Пелландир с Оссэ создают на подступах к воротам болото, чтобы замедлить тех, кто осмелится напасть на крепость. Возвращение отряда Эонве, с ними дружина Маэдроса. Знакомые лица, какие-то больше, какие-то меньше. Моринариэль. «Живой!». «Да, живой. Рад тебя видеть». Воспоминания об уходе из Нарготронда, чтобы сражаться, защищая тех, кто не мог защитить себя сам.
Шум моря, сквозь который слышен веселый голос Оссэ и скрип снастей. Море выходит из берегов, охватывает собой территорию крепости, в одночасье ставшей островом, а к новорожденному берегу пристают такие знакомые корабли со знаменами Балара на мачтах. Сам остров тоже скрылся под водой, но всех, кто на нем оставался, удалось вывезти на кораблях. Крепость объединенного воинства почти переполнена, в ней собрались обитатели самых разных регионов Белерианда. И снова томительное ожидание, ожидание последних, готовых оказать поддержку в последней битве с Морготом.
Враг снова приближается к крепости. Море пропускает их, давая шанс сократить поголовье подручных Моргота. Перед орками – строй пленных. Взгляд ловит знакомо-рыжие волосы. Сестра? Разглядеть не удалось, первые ряды сомкнули строй, загородили обзор щитами. Леди Иримэ тоже здесь, с тревогой всматривается в пленников. Пытается найти жениха? Не важно. Рука на плече. «Ты не сможешь здесь помочь. Если он там, мы его вытащим». Лишнего копья на этот раз не нашлось, остается только стоять бок о бок с Реньяненом, ожидая работы мечу и кинжалу. «Мы – ждем. Если прорвутся внутрь, будем прикрывать. Если выйдем из крепости – наше дело обойти с фланга». Молчаливый кивок в ответ.
Короткая пауза в бою, от ворот уносят раненых. Эрейнион среди них, его шлем и щит валяются под деревом, в строю – дыра. Возглас Арафинве «Щиты – к воротам!». Руки сами подхватывают амуницию, и вот в строю снова стоит щит Гил-Галада, уже в других руках.
И если ты будешь в бою сражен,
Я займу твое место в строю.
Снова звон мечей, треск щитов о щиты, вяжущая боль ран. Сил едва-едва отползти в тыл, сбить с головы тяжелый шлем. Вздох облегчения за спиной, видимо, спутали с Эрейнионом. Снова палаты исцеления. Целительница, кажется, своя, из баларских, заговаривает боль и укладывает на тюфяк. Чарка с прохладным снадобьем. Целительница улыбается.
- Какой ты слабовосприимчивый, двойную дозу обезболивающего давать приходится. Тебя, наверное, и хмель не берёт.
- Не берёт, – и совсем тихо, - А время боли для меня уже прошло.
Над Арверниэном, пробивая яркими лучами листву, висит полуденное солнце.
- Тебе не жарко? Может, тебя от солнца прикрыть?
- В Гаванях было жарче. Я был там.
Стоит прикрыть глаза, и перед внутренним взором снова встаёт тот день. По дороге в Гавани ещё была жива надежда, что всё уладится миром, но с прибытием она испарилась. Послушаться приказа – и убивать? Никогда. Даже подняв меч на тех, с кем пришёл, не убивать – обезоруживать. В ответ подобного милосердия ждать не приходилось. Жар? Нет, просто солнце. Солнце и воспоминания. Но стоит отвлечься от картин прошлого, как в разуме вспыхивает чёткая и ясная мысль.
- Бойницы! Скажи, чтобы сделали бойницы.
Встревоженный и удивленный взгляд в ответ.
- Нет, это не бред. Это логика. Скажи Арафинве, он сможет найти того, кто это сделает.
Возможно, жар и был. Не ощущалось. Суета вокруг, тепло солнца, и закрывшее свет лицо Ингора.
- Дядя, ты хочешь поспать? Просто уснуть и увидеть сон?
- Не стоит. Мне уже давно не снятся хорошие сны. А кошмары выздоровлению не способствуют.
Тяжелое полузабытье, прерываемое лишь целительницей, обрабатывавшей раны. В голове кружатся вопросы и домыслы. Точно ли это была сестра? Что с ней случилось? Где она теперь? Ответов на эти вопросы нет, но они не уходят из головы. Отдельно разум отсчитывает дни и часы до выздоровления. Снова появляется Ингор. Сидит, подбирая слова.
- Я расспросил пленных, которых смогли спасти. Один из них сказал, что помнит эльда, похожую на мать, она была вместе с ними. У нее теперь обожженное лицо. И, если он правильно понял, кого я имею в виду… ей перерезали горло.
- Это… точно? Хрупкий огонек задрожал на ветру, готовый погаснуть.
- Я не знаю. Я мог описать не совсем точно, меня могли неправильно понять. Я буду спрашивать ещё.
Ожидание момента выхода из палат исцеления становится невыносимым. Надо проверить самому, разузнать, нельзя полагаться на слова других. Взгляд за ворота на море, снова закрывшее собой путь на восток. Весть от Туйвен. «Уйнен сказала, что видела в волнах деву с перерезанным горлом и обожжённым лицом. Она запела ей горло и вынесла на берег, но не знает, где она теперь». Если это так, то медлить нельзя. Корабль! Нужен корабль. «Кирдан, мне нужно переправиться на тот берег. Там моя сестра, она ранена, ей нужна помощь». Долгие уговоры, поиск команды, плавание и долгий поиск безопасного подхода к берегу. Между деревьями видно движение.
- Ты видишь? Вряд ли это друзья. Но я так понимаю, вы с Ингором все равно идете?
- Да. – Раздалось уже из шлюпки.
Медленные шаги, меч в руке, готовность ко всему. Сквозь листву смутно видно лица. Эльда, один из них, видимо, целитель, склонился над… сестрой? Меч выскальзывает из ослабевших пальцев, тело рвется вперед. Дойти, коснуться, удостовериться, что это не сон. Да, это сестра. Вся правая половина лица – застарелый ожог, вместо правой кисти – грубо откованный протез. Горло перехватило, вместо возгласа тихий шепот.
- Норрофаль!
Целитель оборачивается на голос, смотрит с недоверием.
- Кто вы?
- Я её брат.
Оставаться на берегу долго нельзя, орки могут появиться в любой момент. Носилки из подручных материалов, путь к воде, и корабль, благою волей Уйнен сумевший пристать к берегу. Обратный путь, палаты исцеления, рука на плече сестры. Не узнает. Бредит. Ей кажется, что она все еще в Ангбанде, а все вокруг – лишь сон. Не верит, что брат и сын действительно здесь. Лишь только зов Эрейниона достигает цели и возвращает сестру в реальный мир из круговорота кошмаров. Сквозь прищур отвыкших от света глаз – радость узнавания.
- Брат, это ты. И все такой же, как раньше.
- Конечно, я.
- И все так же предпочитаешь рубашки черного цвета.
- Ну, разумеется. Так меньше подпалины от кузни заметны.
Тихий вздох облегчения.
- В моих снах ты никогда не шутил.
- Значит, то, что вокруг тебя – это точно не сон.
Радость от обретения давно потерянной сестры, словно свежий ветер, уносящий прочь боль и метания последних десятилетий. Ветер, раздувающий едва теплые угли, занимающиеся огнем, прорастающие пламенем. Долгие часы разговоров, рассказов о том, что происходило в Белерианде. Обещание сделать новый протез, снятая с себя рубаха для сестры на замену рудничной, пропахшей пылью и пленом, меч из того запаса, что успел забрать с острова, входит в зажим протеза. «Я никогда никому не позволяла помогать мне с этим зажимом. Только тебе одному – можно». Еще один груз к счету, по которому осталось воздать там, на севере. Уже совсем скоро. Корабли готовят к выходу, проверяют снасти, войско разбивают на отряды, чтобы не было путаницы и перегруза. Из крепости забирают всех, ибо скоро на её место придет Море, придет, и пойдет дальше. На другом берегу командиры собирают свои отряды, определяют порядок строя. Дружина Балара стоит под своим знаменем, ждет Кирдана и Эрейниона, занятых перевозкой войск. Знамя Эрейниона в руках Реньянена, последнее знамя, под которым суждено идти в бой. Единственно верное знамя. Мысль рвется наружу, странными со стороны словами.
- За свою жизнь я сменил слишком много гербов…
- Этот не хуже. – В голосе Реньянена звучит веселый вызов.
- Этот – лучший.
Долгий путь на север, сквозь леса, горы, сквозь удушливую пыль Анфауглит. Бок о бок с сестрой. Уже почти под стенами Норрофаль оступается. Страх. Перед тем, что ждет впереди, перед возвращением туда, откуда не было выхода. «Держись за свой меч, сестра. Он у тебя в руке, значит вокруг тебя точно не сон». Штурм. Вырывающийся из недр северной твердыни дым вперемешку с пламенем, орды орков, ужасающий одним своим видом Анкалагон Черный, сильнейший из драконов Моргота. Сталь встречается со сталью, сила с силой, над боем сплетаются в поединках силы майар. В левую руку ложится второй меч. Где его хозяин, что с ним? Ранен? Убит? Неважно. Важно другое – Норрофаль и Ласлант нашли вход в старые рудничные тоннели, значит, есть шанс пробраться в Ангбанд с тыла. Небольшой отряд идущих на верную смерть, где согнувшись, в три погибели, а где и вовсе ползком, пробирается по тоннелям, путаясь в тупиках и развилках. Просвет в скале. Выход. Задние ряды защитников твердыни, они пока не заметили вторжения. Последний рывок, последний бой, время платить по счетам. Последний бой, последний вдох, последняя вспышка пламени.
Пусть подождет меня еще минуту
Чертог забвенья, мрака и печали.
Остатком жизни смерть неся кому-то,
Я шел в последний бой с двумя мечами.
Вам этот бой запомнится надолго,
Полет клинков, рассекших мир на части,
Последний вой затравленного волка,
И два клинка, как проклятое счастье.
Один из ударов сбивает с ног, уносит в груду обломков, сознание медленно покидает тело, перед мутнеющим взором видна хрупкая фигура, раскидывающая орков, как осенние листья. И темнота. И снова – только угли. Угли и пепел.
Зов Эонве, дающий силы жить, тянущий наверх, обещающий ответы на множество вопросов. Но не дающий ответ на главный. Жива ли сестра? Где она? Среди тех, кто оказался рядом, её нет, и никто, из бывших в разрушающемся Ангбанде её не видел. Как её искать теперь, когда лик мира снова изменился, дорога к Ангбанду почти разрушена, да и сама северная твердыня обращена в груду камней, найти под которыми хоть что-то не представляется возможным? Ответа нет.
Берег моря, возникшего на месте Арверниэна, временный лагерь, корабли Балара покачиваются на волнах прибоя. Взгляд скользит туда и обратно по лезвию меча. Ответа на единственно важный вопрос снова нет, как нет и многих, с кем бился плечом к плечу. Нет нужды спрашивать и уточнять, всё понятно и так. Россэ, Эрейнион, Аннаэль… Последний бой Кельвен, Белым Пламенем прорубавшейся сквозь коридоры Ангбанда к тронному залу, - то немногое, что запечатлелось в памяти до того, как разум и дух оставили израненное тело. Те, с кем вместе шел на кораблях. Те, кого учил, и тот, кому подчинялся. Сразу несколько углей осели, рассыпались серым пеплом. Остался один, последний. Чадит…
А когда сорвался счет потерь
Вновь во тьму,
Так ты и не понял, как теперь -
Одному?
Тенью промелькнуть в чужой судьбе -
Тоже честь…
…Только пепел знает о тебе,
Кто ты есть…
То, что ещё недавно было единым войском Запада и Белерианда, постепенно распадается на части. Арафинве и Эонве уводят тех, кто собирается в Оссирианд, сушей, Кирдан и выжившие с Балара ждут, когда Море пойдет дальше, чтобы идти на восток на кораблях, кто-то собирается отплывать на Запад. Келебримбор собрал остатки дружины Амон Эреб и тоже намеревается идти в Оссирианд, но самостоятельно. Вокруг шум, сборы, слова прощания и пожелания удачи на разных языках. Ветер. Ветер с юного Моря, несущий прохладу и сон. Сон, впервые за много лет дарующий свежесть и отдых.
«Незнакомое побережье, солнце, нависшее над волнами, медленно клонится к закату. На песке, на границе прибоя сидит Норрофаль, её лицо все так же украшает ожог, на месте правой руки протез. Сестра задумчиво смотрит на море и, кажется, не знает, что делать дальше».
Пробуждение, резкое и полное, как от сигнала тревоги. Лагерь почти опустел, остались только силы Балара и те немногие, кто решил идти с ними на кораблях. Сон памятен во всех подробностях, но это не просто сон. Видение. Значит, сестра жива, и она где-то в Белерианде. Ветер, принесший сон, мог задуть и этот, последний уголек. Но он аккуратно раздул пламя, унес душащий пепел. Пламя разгорается. Вновь. Медлить нельзя, но нельзя и уйти, не сказавшись. Нехорошо, если вдруг хватятся. «Туйвен, мне надо пройти вдоль побережья». И снова под ногами тропы и бездорожье. Дни и ночи в пути, поиск следов, потеря и обретение надежды. Путь, уже не по следам, но по наитию в глубину материка. Подножие Амон Эреб. Стоянка ушедших с Арафинве. Люди, эльдар, лица сливаются в мутное пятно в поисках сестры. Поворот, узкий проход между шатрами, ещё поворот. Нашёл. Сестра сидит на плаще и беседует с целительницей, лицо которой знакомо ещё с Арверниэна. Три последних шага. Опуститься на колени. Коснуться плеча. «Норрофаль». Удивлённый взгляд, радость узнавания, такие теплые и такие родные объятия.
- Почему ты не пришел раньше? Я надеялась, что ты найдешь меня в развалинах Ангбанда.
- Я был ранен, без сознания, не знаю сколько времени. Кажется, я был на Пороге. Эонве призвал меня и дал силы жить. Я искал тебя, но нашел только сейчас.
- Это уже неважно. Пожалуйста, обещай, что больше не бросишь меня.
- Обещаю. Теперь я тебя точно никуда не отпущу.
- Мы уйдем на Запад?
- Да. Арафинве сказал, что они с войском скоро отплывают домой. Мы отправимся вместе с ними.
- На Запад, домой… - долгий взгляд на протез, - Осталось понять, что я буду там делать…
- Мы найдем свое место в Валиноре. К тому же, нас там ждут.
- Да, верно. Мне сказали, что Эдрахиль уже вышел из Чертогов Мандоса. Значит, он тоже будет нас встречать.
Рука сестры касается ожога на лице.
- Мне понадобится маска, прикрыть… это.
- Сделаю. Сразу, как доберусь до инструмента.
Расплескавшийся по небу закат, слова благодарности целительнице и пожелание удачи в ответ. Тихая скорбь от вести о гибели Ингора.
- Он сказал, что потратил на меня свой последний сон.
- Он очень любил тебя, сестра.
Вздох.
- Мы с ним ещё встретимся. Когда он покинет чертоги Намо.
- Ты уверен, что он оттуда выйдет?
- Да. Он должен выйти.
Лица окружающих снова обретают четкость, взгляд скользит по ним, выискивая знакомых. Ласлант? Да, это он, сомнений нет. Ещё одна радостная весть. «Сестра, я вижу ещё одно лицо, которое ты будешь очень рада видеть. Обернись». И вот уже трое из тех, шедших на верную смерть потайными ходами Ангамандо, стоят в кругу, радуются встрече, и не могут друг на друга наглядеться. В разгорающийся новым пламенем костер ложатся новые ветви. И пусть угли из них не так велики и горячи, как те угли, что когда-то давали жар, плавящий камень и металл. Этот, новый костер не горн. Он даёт не жар, а тепло. Не обжигает, а греет, окутывает теплом тех, кто рядом. Море зовет на Запад, уходящие с Арафинве и Эонве грузятся на корабли. Мимо проходят корабли Балара, их путь лежит дальше на восток, на поиски новых земель, новых Гаваней. Слова приветствия и слова прощания. И вечной памятью о соратниках и предводителе – лазурный щит с белыми звёздами и лежащие на нём расколотые кандалы.
Скрываются земли в высоких волнах,
Разрушен оплот Моринготто.
Уходит, свой след оставляя в сердцах
И душах, морская пехота.