Одни говорят, Нереварина нет, Нереварина нет, Нереварина нет,
Что он подох вчера в обед
И был зарыт в гуарне.
“Нет, всё не так”, – другие твердят, – “Он сдох, но потом возродился назад”.
Они говорят, что он солдат
Сраной имперской армии.
Накуренный н'вах идёт воевать, туда воевать, сюда воевать.
Пускай идёт, а нам плевать,
Вы согласитесь, парни!
И может быть я слегка поддат,
Да что скрывать – я же пьян в умат!
Я всё равно не боюсь солдат
Сраной имперской армии.
Нестройной гурьбой имперцы идут, редгарды идут, бретонцы идут.
Их луки в цель нечасто бьют,
И юбки их из марли.
Гремит раздолбанный барабан,
Шагает за болваном болван.
Такой вот бардак и балаган
В сраной имперской армии.
Блуждал по горам имперский отряд, имперский отряд, неделю подряд.
И там их встретил, говорят,
Гуар по кличке Барни.
Солдаты сильны, но гуар сильней,
Они смелы, только он смелей…
Вот так гуар надавал люлей
Сраной имперской армии.
А если ко мне Нереварин придёт, поддатый придёт, под скумой придёт,
Всё выпьет в доме, что найдёт.
Нет ничего кошмарней!
Ему скажу я: “Презренный н'вах!”
И сходу ему напинаю в пах.
Пускай он, сука, катится нах
Вслед за имперской армией.