По следам отголосков имен.

Имена не выбирают.

Их дают

Или теряют.

А если вдуматься, то, часто так и происходит. И речь даже не о тех именах, которые нам дают при рождении. Речь об именах, по которым нас помнят. Многие из нас сами брали себе имена, те или иные, придуманные с нуля, взятые с потолка, сокращенные от тех имен, которые носят с рождения, а то и принимали на себя имя, судьбу и похмелье близких самим себе персонажей. Но в памяти и на устах тех, с кем мы общаемся, не реже взятых имен остаются имена, данные нам кем-то. Друзьями, родней-не-по-крови, тусовкой, а то и вовсе случайным человеком (ну или не человеком), бросившим меткое словцо. Не реже, а то и заметно чаще.

Когда кто-то со стороны разглядел твою суть, невидимую тебе самому и дал ей имя. Когда персонаж, чьи имя и судьба оказались не сняты, врастает в тебя настолько, что остальные признают за тобой право на это имя. Когда имя и судьба были сняты, но персонаж настолько ты, а ты - настолько персонаж, что упс. Или когда кто-то окончательно сломал язык об длинное эльфйиское/вампирское/до-розовых-слонов-укуренное имя и придумал его сокращение, которое прижилось.

Мы и сами даём имена. Не всем, далеко не всем и не всегда, но даём. Мы даём имена тем, за кем признаем право на сущность и личность - новорожденному младенцу, домашнему питомцу, ноутбуку, отрастившему себе характер. Мы даем тем, кого любим и кто нам дорог, имена, в которых отражены наши к ним чувства, то, как мы их видим.

Мы теряем имена. Это нормально, естественный процесс. Так ли много тех, кто до сих пор носит своё самое первое имя, будь то сетевой ник или ролевое имя? Я не считаю те имена, которые мы берем взаймы у персонажей, которых мы играем, они нам в полной мере не принадлежат. Есть имена, которые не прижились, есть имена личные, интимные, которые были забыты вместе с отношениями, их родившими. Есть паспортные имена, которые настолько не подходят их носителю, что меняются бюрократическим путем, заменяются придуманными либо же данными именами.

Не то, чтобы я хотел что-то этим постом донести. Но первые строки поста, придя в голову, захотели развернутого обоснования. Так что пусть оно будет, и почему бы ему не лежать тут)

---

Уташшил

10.09.2016 в 20:17

Пишет  Luar Soll:

Особо доставившее даже выделю
Хотя некоторые студенты, имхо, не нерадивые, а с чувством юмора - уж больно похоже на то, что я в свое время могла намеренно написать в контрольных по истории, чтобы получить оценку "пять-со-смайликом".

10.09.2016 в 18:34

Пишет  N.K.V.D.:

взято у  anro11:

Мифы древней Греции глазами нерадивых студентов

Когда древние греки сочиняли свои мифы про богов и героев, они и представить себе не могли, как будут интерпретировать их народное творчество будущие студенты. Продолжая отмечать начало учебного года, представляем вам перлы студентов, выданные ими на экзамене по мифологии. Надеемся, новый учебный год принесет нам новые свершения на ниве научного юмора.

"Посейдон, богиня моря".

"Прометей, сын Зевса." Зачеркнуто. "Прометей, отец Зевса". Зачеркнуто. "В общем, неважно."

"Отличить бога от бога сложно, но если вас пытается изнасиловать дождь, вы можете быть уверены, что это не Афина"

"Посейдон превратил корабль в скалу, что команда сочла дурной приметой".

"Навсикае приснилось, что она стирает белье, и она решила, что ей пора замуж за героя."

"Надежным бытовым средством отличения добра от зла на практике является полиция."

"Одиссей не всегда решал проблемы путем убийства, что делало его не вполне героем."

читать ещё

"Оресту приходится решать, ослушаться бога или убить маму, у каждого выбора - свои положительные стороны."

"Титан Прометей был начисто лишен классового сознания."

"Артемида родилась, осмотрелась, помогла родиться брату - и тут же поклялась, что у нее не будет детей."

"В те времена черепахи могли беспрепятственно летать над Афинами." (Речь идет о смерти Эсхила)

"Люди появлялись на свет буквально из чего попало."

"Аркадию называли счастливой все, кто там не жил."

"Члены семейства Атридов относились друг к другу с некоторой неприязнью."

До приезда в Афины Эринии не знали, что они милостивые божества."

"Некоторые олимпийцы напоминают маяки, а некоторые - стыдно сказать что".

"То, что сирены прикованы к острову, показывает их женскую слабость и ограниченность. К Харибде это тоже относится."

"Боги могут принимать разные облики, в том числе примет и пророчеств."

"Нимфа Калипсо - сексуальный агрессор."

"Комедиограф Плавт был свидетелем тому, как Зевс превратился в мужа Амфитриона, чтобы соблазнить жену Амфитриона."

"У Афины с Одиссеем все было как у Зевса с Алкменой, только наоборот."

"Говорить, что Посейдон является олицетворением моря, несправедливо по отношению к морю."

"Трудно сказать, что символизирует Сцилла. Мало ли кто сидит и кусается."

"Женихи приставали к Пенелопе с пристойными предложениями."

"Бессмертные боги бессмертны, от этого у них сильно портится характер."

"Из-за того, что в поэме много рассказов в рассказе, не сразу поймешь, кто кого уже убил, а кто только собирается."

"На месте троянцев я бы уже после Геракла понял, что город стоит в неудачном месте."

"Овидий скрещивал богов с чем угодно, так и в ссылку попал."

"Гера была богиней всех домашних дел, а потому отличалась особенной мстительностью."

"Знание мифологии дурно повлияло на манеры Челлини."

"Артемида любила людей, пока детеныши, а взрослых не особенно."

"Ахилл умер и понял, что был неправ."

"В дантовском Аду вообще полно интересных людей, Одиссей не исключение."

"Миф - вымышленное объяснение реального явления, бытующее в устной традиции. Почему-то звучит знакомо."

"В современных фильмах Аид - сатанинский злодей, а у греков он просто складом заведовал."

"Когда афиняне соблазнили фурий, наступил патриархат."

"Аполлон приходился Агамемнону ухажером его наложницы."

"В Библии считают, кто кого от кого родил, в греческих мифах, кто кого убил."

"Древние греки плавали на войну вдоль берега к неприятному удивлению прибрежных жителей."

"Тезей был хорошеньким и его все время принимали за девушку и пытались убить, ограбить или хотя бы обругать. Это показывает, что древние греки неправильно относились к девушкам."

"В "Одиссее" две сюжетных линии: как Одиссей героически пытался доплыть домой и как его дом героически пытался остатьcя его домом."

"Надо было Орфею напиться с горя - и Дионис бы его не тронул."

"Боги как медиазвезды, от них ждешь интересного, а не хорошего."

"Афина была богиней мудрости и поэтому вечно шлялась с какими-то героями."

"Как размножались люди до сотворения Пандоры?"

"Все греческие пророчества сбывались благодаря попыткам их избежать."

"У Ганимеда от Зевса детей не было, что странно."

"Афродита распространяла себя на все."

"Когда Гектор попрощался с женой, стало понятно: убьют."

"Историческую Трою жгли чаще, чем об этом писали."

"В старые времена человек мог нарушить законы природы и отвертеться - природа была одушевлена и расщеплена на личности, у нас уже так не получится, физики все испортили."

"Афродита всенародная любила всех, но не все ей нравились."

"Кассандра приобрела дар прозрения, но возлюбленной Аполлона не стала, видно, это был вариант хуже падения Трои."

"Обычная проблема богов: сначала требуешь Ифигению, а потом столетиями объясняешь, что тебе неугодны человеческие жертвы."

"Медуза Горгона превращала в камень не всех, у нее были дети от Посейдона."

"Боги мало пили: на свадьбе Пелея все смогли прочесть надпись на яблоке."

"Одиссей был великий человек - он слышал сирен, но музыканты на пиру его не раздражали."

"Самым лучшим правителем был Менелай, он единственный, вернувшись, застал царство в полном порядке."

"Христианский пантеон нас избаловал."

"Самое интересное в мифе то, что он не перестает быть мифом, даже если рассказан наоборот."

"Ифигения посмотрела на них на всех и решила добровольно принести себя в жертву."

"Никогда не знаешь, к кому прилипнет миф. Александр Македонский хоть старался туда попасть, а Виргилия за что?"

"Этот Гермес врет как политик."

"Трезвый Геракл был вежлив."

"Гесиод был замечательным драматургом, только пьес не писал."

"Когда Леда снесла яйцо, Тиндарей сразу понял, что рогов у него нет."

"До этого курса мне сильно не нравился Яхве. Теперь я знаю, что он не одинок."

"Изначально Крон был не богом времени, а просто сволочью на букву "к"."

"Змеи заменяли древним грекам кошек, но кошки лучше."

"Эпиметей значит "после-мысль". Такое впечатление, что люди произошли от него и Пандоры."

""Одиссея" - самый древний текст о возвращении мужа из деловой поездки."

"Тиресий объяснил Креону, что тот нарушает закон об охране труда."

"Тезей был эгоистом, а потому редко убивал без причины."

"Даже циклопы от кого-то происходят."

"Прометей дал человеку разум, потом он куда-то делся."

"Менелай понял, что боги смотрят на него, и старался больше не совершать подвигов даже случайно."

"Телемак был так занят поисками отца, что не влюбился в Елену."

"Афиняне пришли к фуриям и сказали "Девушки, вы такие красивые, пошли к нам жить.""

«Афина – покровительница ткачества. Ну конечно тут станешь стратегом.»

«Если бы к Елене, как к Пенелопе, явилось 108 парисов, она бы тоже всем отказала.»

«Сначала Агамемнон пообещал Ахиллу Ифигению – и зарезал. Потом дал Брисеиду – и отобрал. Ахилл и решил, что он жулик.»

«Сейчас даже дети знают, что в мире мертвых ничего есть не надо, но Персефона-то была первой.»

«Судя по обращению с нищим, Пенелопа была весьма гостеприимна, но всему же есть предел.»

«Одиссей спустился в Аид, осмотрелся и твердо решил вернуться домой, ни на что больше не отвлекаясь.»

«Прометей украл не огонь, а идею огня, так что это была не кража, а пиратство.»

«Мужчин Цирцея обращала в свиней, а женщины ей как-то не попадались.»

«Зевс был тот еще тип – но дети у него получались хорошие.»

«Выйди Пенелопа замуж за Агамемнона, она бы его перевоспитала или отравила. Зачем же топором-то?»

"Гектор был не герой, а нормальный человек, поэтому Трою взяли только после того, как его убили."

"Сцилла и Харибда заменяли древним грекам Содом и Гоморру."

"Агамемнон убил мужа Клитемнестры, потом ее маленького сына. В общем, этот брак не задался с самого начала."

"По ночам Пенелопа распускала Лаэрту саван."

"Из родословного древа персеидов через поколение нужно вычитать Зевса, а то запутаться можно."

"Полифем злоупотребил законом гостеприимства и съел нескольких моряков."

"Елену в Спарте почитали как богиню, так что может она до сих пор жива."

"Боги отличались от правительства тем, что их мотивы можно было понять."

"Зевс увез Европу и из этого получилось много интересных преступлений."

"После смерти Тиресий стал выражаться яснее."

"Дионис сумел вывести свою маму из подземного мира, потому что Аиду раньше никто не предлагал выпить."

"- Зачем в подземном царстве судьи, если все равно никто ничего не помнит?
- А мы помним, зачем нам бюрократия? Вот и тут так же."

"- Эвридика умерла от того, что ее укусила змея. Интересно, как это дриада могла умереть?
- Ну может змея ее дерево укусила."

"Да любой христианин понимает, что с Аидом нельзя договариваться."

"У мифов столько разных версий, потому что в древней Греции была демократия."

«Ромео, как христианину, не пришло в голову, что можно вытащить Джульетту с того света. А может он уже слышал про Орфея.»

«Греки так устроились, что даже катастрофы с ними происходили интересные.»

«Герои мифов еще не знали, что они герои мифов, а потому часто вели себя нелогично.»

«В миф, что людей творил Прометей, верится плохо – он производит впечатление компетентного титана.»

«Богиня Афина обычно сначала думала, а потом делала, это ей очень помогало.»

«Аполлону и Зевсу мы обязаны несколькими видами растений и животных.»

«Эдип женился на матери случайно, а потом Фрейду понравилась сама идея.»

«Если посмотреть на олимпийских богов и валар, то, наверное, оба хуже, но валар дальше.»

«С течением времени боги, в целом, добреют. С людьми это правило работает не всегда.»

«Персефону явственным образом похитили в субтропической зоне. Больше нигде такого соотношения зима-лето не встретишь.»

«Греки доливали в воду вино, потому что боялись кишечных инфекций, а боги просто так.»

«Потом Пелопиды вымерли и перестали убивать друг друга.»

«Золотые века всегда как-то особенно скверно кончаются.»

"Ахилл был героем, а Одиссей просто хотел домой к жене."

"Из-за глобального потепления Посейдон перебрался в Юго-Восточную Азию".

"Кто бы ни царствовал в Фивах, всегда получалось, что правит почему-то Креон."

"Если бы вы покалечили циклопа, разве бы вы не гордились собой?"

"Не хоронить покойников, значит гневить богов и разводить антисанитарию."

"Антигона - доказательство тому, что героический гражданин в своем праве может быть совершенно невыносим."

"Обилие выходов на землю превращало Аид в проходной двор."

"Эдип поговорил со сфинксом и тот покончил с собой."

"Нельзя сказать, насколько "Илиада" соответствует действительности - половина участников бессмертна, могли вмешиваться и редактировать."

«Афина ходит по «Одиссее» как тень отца Гамлета.»

«Древние греки верили, что против богов гражданское общество бессильно. За следующие два тысячелетия выяснилось, что дело обстоит наоборот.»

«Посейдон был такой сукин сын, что даже Зевса иногда раздражал.»

«Судя по Эвмею, Одиссей хамил исключительно богам и героям, а с рабами был вежлив.»

«Когда Эдип выяснил, что женат на собственной матери, он еще не знал, что это нормально.»

«Оказалось, что Полифем - на всю голову циклоп.»

«Если бы аргонавты не взяли с собой Орфея, мы бы так и не знали, кто у кого увел руно.»

«Заседает ареопаг, а туда то Эдип с Антигоной, то Орест с фуриями, и все за справедливостью.»

«С теми, кому Геката являлась на перекрестках, случалось что-то настолько плохое, что о них даже мифов нет.»

«В нашем мире Артемида отхватила бы не меньше десяти пожизненных.»

«Вообще у Одиссея семья – ни тебе резни, ни тебе инцеста, прямо как не греки.»

«А потом в Греции начался классический период и кентавры быстро вымерли.»

"Ходить за знаниями в царство мертвых - быстрее, дешевле и надежней, чем к живым экспертам."

"Концепция мести отличается от концепции справедливости тем, что наличие или отсутствие справедливости всегда спорно, а мести - неоспоримо."

"Когда Тесей украл Елену, он еще не знал, что она - Троянская".

"Мусульмане не были знакомы с греческой мифологией и поэтому плохо понимали европейцев."

"Афина время от времени разрешала Диомеду бить богам морду."

"Египетские очевидцы рисуют события "Илиады" совершенно иначе."

"Чтобы купать ребенка, Фетида вызывала Стикс на дом."

"Аргос встрял в Троянскую войну прямо как мы в иракскую."

"Лучше всего в Греции было жить, когда герои были заняты чудовищами, а чудовища - героями."

"Как у Афродиты при таком пренатальном опыте сохранилось хоть какое-то либидо?"

"Приковать Прометея приказал Зевс, а убили - орла."

"Греческие мифы до сих пор актуальны, потому что люди все те же, да и боги не очень изменились."

"Дионис все делал в нетрезвом состоянии."

"Кант не обнаружил бы внутри Зевса никакого нравственного закона."

"Фиванский цикл показывает, что жертвовать живыми на благо отечества еще можно, а мертвыми уже опасно."

---

В пространство

В последнее время все чаще и чаще происходит дурацкая ситуация:

Есть некое дело или занятие без определенного дедлайна, или медленно формирующаяся идея, а то и просто мысль "можно как-нибудь попробовать" или "хорошо бы сделать".

Вот она, или они, или оно лежит себе на краю сознания, моральная готовность и силы всем этим заняться копятся себе потихоньку.

И в тот момент, когда мысль уже вот-вот перейдет в действие, появляется кто-то или что-то и начинает торопить, агитировать, а то и требовать поскорее заняться вышеупомянутым действием.

Иногда это бывает в тему, помогает раступиться или решиться, если самому воли не хватает. А иногда все происходит либо в такой момент, либо такими словами, что появляются две следующие друг за другом мысли:

первая - "Нахрена меня торопить, я и так собираюсь уже начать!"

и вторая - "Да не его нахрен, это занятие!"

И весь интерес и желание радостно пропадают. И дело либо так и не начинается, либо начинается и делается уже через силу.

А теперь два вопроса к аудитории:

- Бывало ли у вас такое?

- Что с такой ситуацией можно сделать без радикальных мер вроде изолирования от общества и общения?

Пост безадресный, и причина его появления не в ком-то конкретно, но в сумме произошедших событий.

---

Вечерный гон...

Вот так в процессе попыток вспомнить песню Канцлера "Кэналлийская" родился следующий диалог:

- Ну там песня, как-то на К называется... Коне.. Корел...

- Кореллианская?! Какая, к черту, Кореллия, Канцлер по ЗВ никогда не писал!

- Кэналлийская, вот!

- А, ну да, Кореллия, Кэналлоа, какая разница. И там и там психопаты и авантюристы.

- Хорошо, что не Коррибанская...

---

Мы курили хламидомонаду,

Запивая её маринадом.

Каждый был очень рад,

Но иссяк маринад,

Так же, как и хламидомонада.

---

Чо-та не могу вспомнить...

... а кто на Весконе имел желание побрать у меня ЧКА на почитат? Марвен, не ты, часом?

---

Вот вокруг меня кто про Профессора читает, кто про декабристов, али иных заметных личностей имперских времен. А я что? А я про историю контрабанды читаю. Покамест тех же имперских времен.

---

Весконовское, орговское.

Надо доехать до Маяка. Но лень. Но надо.
Кто бы составил компанию, а?

---

Achievment unlocked.

Вскрывал бухло тисками. Конкретно ликер. С присохшей пробкой.
Просто потому, что лень идти в коридор за плоскогубцами или выкапывать нож.

---

Итог.

Дома. Персонаж - сыгран. Паровоз - закопан. Капитанство - отменить.

---

Вот мы на Виньямаре-14 хихикали над воплем "дорогу бревну государя Тургона!", а сейчас до меня дошло - Бревно государя Тургона - это внезапно Галдор, как главное дерево, бревно и прочие веточки всея Гондолина. И я его играю. х_х
Дожились...

---

Второй раз за последние несколько дней - как лбом об стену...

Весь предыдущий день бегать, суматошно решая вопросы координации и подготовки к игре, заниматься этим всю первую половину дня нынешнего и внезапно обнаружить, что часть дел уже сделана, часть взяли на себя другие, а оставшиеся дела ждут нужного времени, которое настанет ближе к ночи.
Забавно. Странно. Сижу и пытаюсь понять, что же сейчас делать...

---

Продолжаю лениво флудить

Люди-нелюди, я точно помню, что за последние пару недель появились такие странные люди, которые возжелали кулуарок моей работы. Всех мне не упомнить, так что помашите лапой, чтобы я хоть знал, что вы есть, и что вам от меня чего-то надо.

---

За двадцать минут до полуночи...

... я сижу в некоторой прострации и смотрю в монитор. Отчёт персонажа, не отпускавшего меня всю неделю, написан, оформлен так, как я и хотел, и выложен. Нож, который я обещал постараться успеть к этим выходным, завершен, залакирован и покрашен. Надо бы отснять готовый результат, но это лучше утром, по солнцу. И всё, птичка тупик сидит и тупит.

---

Отчет со "Здесь будет Море", персонажный.

Здесь стало Море. Острожно, простыня и картинка.

- За свою жизнь я сменил слишком много гербов…
- Этот не хуже.
- Этот – лучший.

Лумнор. Ломэнаро. Сумеречное Пламя. Костер в ночи, факел в руке, пламя кузнечного горна. Тот, кто шёл в Гавани Альквалондэ не за огненным светочем Феанаро, а за младшей сестрой, чтобы заботиться и оберегать, пусть даже временами и от самой себя. Тот, кто в итоге не смог её уберечь. Фэа, горевшее ярким костром стало горстью углей, едва теплых, подёрнутых пеплом. Рукам стал более привычен меч, нежели кузнечный молот, на плечи всё чаще вместо кожаного фартука давит сталь доспеха. Ему не дано найти сестру, до тех пор, пока не закончится мир таким, каким он его знает, таково предсказание владычицы Мелиан. Что же, он будет ждать. Ждать, и сражаться с Врагом. Сражаться бок о бок с тем, чей стяг – небесная лазурь и звёзды. Сражаться за всех, кто погиб, и за всех, кто не должен погибнуть. До смерти – или до победного конца.

Клинком поддержать ли атаку друзей,
Щитом ли стоять в воротах,
Сходит с крылатых своих кораблей
На берег морская пехота.

***

Последний удар кузнечного молота гулким эхом разнесся по мастерской. Угли в горне почти догорели, осыпались пеплом. На сегодня – всё. Снаружи шум и суета. Вести о пришедшем в ночи воинстве с Запада, из Валинора. Вести о походе на север, слухи об изменении мира. Сухой треск, сноп искр вырвался из подернутых пеплом углей, замер маленьким ростком пламени на вершине. Весть о новом рейде Эрейниона, собирающегося идти предлагать воинству Запада помощь. Земля, бьющая в подошвы сапог и окрик Туйвен «Эй, а скальпель?!». Я помню, Туйвен. Помню. Море, объятия Уйнен, несущей корабль к материку. На краю Арверниэна, практически касаясь стеной прилива, вознёсся частокол. Лагерь войска Валар. Расспросы, обещание прийти на помощь по сигналу с материка. Рейд по побережью, безуспешные поиски врага. Перед глазами открываются руины Гаваней. Пусто и тихо. На обратном пути – клок волчьего меха на тропе. Не обычного волка. Волка Севера. В жесткой щетине запуталась брошь с жемчужиной. Её опознали – брошь Ласланта, гонца отправленного на Амон-Эреб. Значит, не дошел гонец. Плохо. У острова и так мало сил. Возвращение на Балар вышло невеселым.

Остров окутан суетой. Сборы, ревизия имущества, подгонка снаряжения. Долгие споры, какого размера отряд оставлять для прикрытия острова. Дробить силы - не лучшая идея, но Море больше не защищает от темных тварей, и нельзя оставлять мирных жителей без охраны. Сигнал с материка разом прекращает все споры. Погрузка на корабль, распределение частей отряда по рейсам, отбытие. Крик «Человек за бортом!». Обернуться, свеситься за борт, вытащить из волн полубезумную целительницу, все последние дни рвавшуюся на материк, закрепить своим спастросом. «Держись крепче». Возвращение в лагерь, размещение отряда. Взгляд цепляет знакомое лицо. Племянник?

- Ингор!
- Дядя? Что ты тут делаешь?
- Я пришел с отрядом с Балара. Мы присоединились к войску Запада. Рад тебя видеть.

Первая схватка с орками перед воротами крепости. В руках чьё-то копье, в голове пусто и звонко, мыслей нет, лишь глаза прикидывают расстояние до ближайшего врага. Бой. Строй щитов ломается. Рывок вперед, прикрыть раненых. Без последствий не обходится. По руке скользнул меч, грудь зацепили копьём. Опереться на своё, отойти в сторону. Вынужденный отдых в палатах исцеления, грудь давит тугая повязка. Что же, могло быть и хуже. Эонве собирает отряд, который пойдет к Амон Эреб и дальше, продолжать стягивать силы, необходимые для похода на север. В ожидании время тянется медленно, наиболее беспокойные начинают терять терпение. Пелландир с Оссэ создают на подступах к воротам болото, чтобы замедлить тех, кто осмелится напасть на крепость. Возвращение отряда Эонве, с ними дружина Маэдроса. Знакомые лица, какие-то больше, какие-то меньше. Моринариэль. «Живой!». «Да, живой. Рад тебя видеть». Воспоминания об уходе из Нарготронда, чтобы сражаться, защищая тех, кто не мог защитить себя сам.

Шум моря, сквозь который слышен веселый голос Оссэ и скрип снастей. Море выходит из берегов, охватывает собой территорию крепости, в одночасье ставшей островом, а к новорожденному берегу пристают такие знакомые корабли со знаменами Балара на мачтах. Сам остров тоже скрылся под водой, но всех, кто на нем оставался, удалось вывезти на кораблях. Крепость объединенного воинства почти переполнена, в ней собрались обитатели самых разных регионов Белерианда. И снова томительное ожидание, ожидание последних, готовых оказать поддержку в последней битве с Морготом.

Враг снова приближается к крепости. Море пропускает их, давая шанс сократить поголовье подручных Моргота. Перед орками – строй пленных. Взгляд ловит знакомо-рыжие волосы. Сестра? Разглядеть не удалось, первые ряды сомкнули строй, загородили обзор щитами. Леди Иримэ тоже здесь, с тревогой всматривается в пленников. Пытается найти жениха? Не важно. Рука на плече. «Ты не сможешь здесь помочь. Если он там, мы его вытащим». Лишнего копья на этот раз не нашлось, остается только стоять бок о бок с Реньяненом, ожидая работы мечу и кинжалу. «Мы – ждем. Если прорвутся внутрь, будем прикрывать. Если выйдем из крепости – наше дело обойти с фланга». Молчаливый кивок в ответ.
Короткая пауза в бою, от ворот уносят раненых. Эрейнион среди них, его шлем и щит валяются под деревом, в строю – дыра. Возглас Арафинве «Щиты – к воротам!». Руки сами подхватывают амуницию, и вот в строю снова стоит щит Гил-Галада, уже в других руках.

И если ты будешь в бою сражен,
Я займу твое место в строю.

Снова звон мечей, треск щитов о щиты, вяжущая боль ран. Сил едва-едва отползти в тыл, сбить с головы тяжелый шлем. Вздох облегчения за спиной, видимо, спутали с Эрейнионом. Снова палаты исцеления. Целительница, кажется, своя, из баларских, заговаривает боль и укладывает на тюфяк. Чарка с прохладным снадобьем. Целительница улыбается.

- Какой ты слабовосприимчивый, двойную дозу обезболивающего давать приходится. Тебя, наверное, и хмель не берёт.
- Не берёт, – и совсем тихо, - А время боли для меня уже прошло.

Над Арверниэном, пробивая яркими лучами листву, висит полуденное солнце.

- Тебе не жарко? Может, тебя от солнца прикрыть?
- В Гаванях было жарче. Я был там.

Стоит прикрыть глаза, и перед внутренним взором снова встаёт тот день. По дороге в Гавани ещё была жива надежда, что всё уладится миром, но с прибытием она испарилась. Послушаться приказа – и убивать? Никогда. Даже подняв меч на тех, с кем пришёл, не убивать – обезоруживать. В ответ подобного милосердия ждать не приходилось. Жар? Нет, просто солнце. Солнце и воспоминания. Но стоит отвлечься от картин прошлого, как в разуме вспыхивает чёткая и ясная мысль.

- Бойницы! Скажи, чтобы сделали бойницы.

Встревоженный и удивленный взгляд в ответ.

- Нет, это не бред. Это логика. Скажи Арафинве, он сможет найти того, кто это сделает.

Возможно, жар и был. Не ощущалось. Суета вокруг, тепло солнца, и закрывшее свет лицо Ингора.

- Дядя, ты хочешь поспать? Просто уснуть и увидеть сон?
- Не стоит. Мне уже давно не снятся хорошие сны. А кошмары выздоровлению не способствуют.

Тяжелое полузабытье, прерываемое лишь целительницей, обрабатывавшей раны. В голове кружатся вопросы и домыслы. Точно ли это была сестра? Что с ней случилось? Где она теперь? Ответов на эти вопросы нет, но они не уходят из головы. Отдельно разум отсчитывает дни и часы до выздоровления. Снова появляется Ингор. Сидит, подбирая слова.

- Я расспросил пленных, которых смогли спасти. Один из них сказал, что помнит эльда, похожую на мать, она была вместе с ними. У нее теперь обожженное лицо. И, если он правильно понял, кого я имею в виду… ей перерезали горло.
- Это… точно? Хрупкий огонек задрожал на ветру, готовый погаснуть.
- Я не знаю. Я мог описать не совсем точно, меня могли неправильно понять. Я буду спрашивать ещё.

Ожидание момента выхода из палат исцеления становится невыносимым. Надо проверить самому, разузнать, нельзя полагаться на слова других. Взгляд за ворота на море, снова закрывшее собой путь на восток. Весть от Туйвен. «Уйнен сказала, что видела в волнах деву с перерезанным горлом и обожжённым лицом. Она запела ей горло и вынесла на берег, но не знает, где она теперь». Если это так, то медлить нельзя. Корабль! Нужен корабль. «Кирдан, мне нужно переправиться на тот берег. Там моя сестра, она ранена, ей нужна помощь». Долгие уговоры, поиск команды, плавание и долгий поиск безопасного подхода к берегу. Между деревьями видно движение.

- Ты видишь? Вряд ли это друзья. Но я так понимаю, вы с Ингором все равно идете?
- Да. – Раздалось уже из шлюпки.

Медленные шаги, меч в руке, готовность ко всему. Сквозь листву смутно видно лица. Эльда, один из них, видимо, целитель, склонился над… сестрой? Меч выскальзывает из ослабевших пальцев, тело рвется вперед. Дойти, коснуться, удостовериться, что это не сон. Да, это сестра. Вся правая половина лица – застарелый ожог, вместо правой кисти – грубо откованный протез. Горло перехватило, вместо возгласа тихий шепот.

- Норрофаль!

Целитель оборачивается на голос, смотрит с недоверием.

- Кто вы?
- Я её брат.

Оставаться на берегу долго нельзя, орки могут появиться в любой момент. Носилки из подручных материалов, путь к воде, и корабль, благою волей Уйнен сумевший пристать к берегу. Обратный путь, палаты исцеления, рука на плече сестры. Не узнает. Бредит. Ей кажется, что она все еще в Ангбанде, а все вокруг – лишь сон. Не верит, что брат и сын действительно здесь. Лишь только зов Эрейниона достигает цели и возвращает сестру в реальный мир из круговорота кошмаров. Сквозь прищур отвыкших от света глаз – радость узнавания.

- Брат, это ты. И все такой же, как раньше.
- Конечно, я.
- И все так же предпочитаешь рубашки черного цвета.
- Ну, разумеется. Так меньше подпалины от кузни заметны.

Тихий вздох облегчения.

- В моих снах ты никогда не шутил.
- Значит, то, что вокруг тебя – это точно не сон.

Радость от обретения давно потерянной сестры, словно свежий ветер, уносящий прочь боль и метания последних десятилетий. Ветер, раздувающий едва теплые угли, занимающиеся огнем, прорастающие пламенем. Долгие часы разговоров, рассказов о том, что происходило в Белерианде. Обещание сделать новый протез, снятая с себя рубаха для сестры на замену рудничной, пропахшей пылью и пленом, меч из того запаса, что успел забрать с острова, входит в зажим протеза. «Я никогда никому не позволяла помогать мне с этим зажимом. Только тебе одному – можно». Еще один груз к счету, по которому осталось воздать там, на севере. Уже совсем скоро. Корабли готовят к выходу, проверяют снасти, войско разбивают на отряды, чтобы не было путаницы и перегруза. Из крепости забирают всех, ибо скоро на её место придет Море, придет, и пойдет дальше. На другом берегу командиры собирают свои отряды, определяют порядок строя. Дружина Балара стоит под своим знаменем, ждет Кирдана и Эрейниона, занятых перевозкой войск. Знамя Эрейниона в руках Реньянена, последнее знамя, под которым суждено идти в бой. Единственно верное знамя. Мысль рвется наружу, странными со стороны словами.

- За свою жизнь я сменил слишком много гербов…
- Этот не хуже. – В голосе Реньянена звучит веселый вызов.
- Этот – лучший.

Долгий путь на север, сквозь леса, горы, сквозь удушливую пыль Анфауглит. Бок о бок с сестрой. Уже почти под стенами Норрофаль оступается. Страх. Перед тем, что ждет впереди, перед возвращением туда, откуда не было выхода. «Держись за свой меч, сестра. Он у тебя в руке, значит вокруг тебя точно не сон». Штурм. Вырывающийся из недр северной твердыни дым вперемешку с пламенем, орды орков, ужасающий одним своим видом Анкалагон Черный, сильнейший из драконов Моргота. Сталь встречается со сталью, сила с силой, над боем сплетаются в поединках силы майар. В левую руку ложится второй меч. Где его хозяин, что с ним? Ранен? Убит? Неважно. Важно другое – Норрофаль и Ласлант нашли вход в старые рудничные тоннели, значит, есть шанс пробраться в Ангбанд с тыла. Небольшой отряд идущих на верную смерть, где согнувшись, в три погибели, а где и вовсе ползком, пробирается по тоннелям, путаясь в тупиках и развилках. Просвет в скале. Выход. Задние ряды защитников твердыни, они пока не заметили вторжения. Последний рывок, последний бой, время платить по счетам. Последний бой, последний вдох, последняя вспышка пламени.

Пусть подождет меня еще минуту
Чертог забвенья, мрака и печали.
Остатком жизни смерть неся кому-то,
Я шел в последний бой с двумя мечами.

Вам этот бой запомнится надолго,
Полет клинков, рассекших мир на части,
Последний вой затравленного волка,
И два клинка, как проклятое счастье.

Один из ударов сбивает с ног, уносит в груду обломков, сознание медленно покидает тело, перед мутнеющим взором видна хрупкая фигура, раскидывающая орков, как осенние листья. И темнота. И снова – только угли. Угли и пепел.

Зов Эонве, дающий силы жить, тянущий наверх, обещающий ответы на множество вопросов. Но не дающий ответ на главный. Жива ли сестра? Где она? Среди тех, кто оказался рядом, её нет, и никто, из бывших в разрушающемся Ангбанде её не видел. Как её искать теперь, когда лик мира снова изменился, дорога к Ангбанду почти разрушена, да и сама северная твердыня обращена в груду камней, найти под которыми хоть что-то не представляется возможным? Ответа нет.

Берег моря, возникшего на месте Арверниэна, временный лагерь, корабли Балара покачиваются на волнах прибоя. Взгляд скользит туда и обратно по лезвию меча. Ответа на единственно важный вопрос снова нет, как нет и многих, с кем бился плечом к плечу. Нет нужды спрашивать и уточнять, всё понятно и так. Россэ, Эрейнион, Аннаэль… Последний бой Кельвен, Белым Пламенем прорубавшейся сквозь коридоры Ангбанда к тронному залу, - то немногое, что запечатлелось в памяти до того, как разум и дух оставили израненное тело. Те, с кем вместе шел на кораблях. Те, кого учил, и тот, кому подчинялся. Сразу несколько углей осели, рассыпались серым пеплом. Остался один, последний. Чадит…

А когда сорвался счет потерь
Вновь во тьму,
Так ты и не понял, как теперь -
Одному?
Тенью промелькнуть в чужой судьбе -
Тоже честь…
…Только пепел знает о тебе,
Кто ты есть…

То, что ещё недавно было единым войском Запада и Белерианда, постепенно распадается на части. Арафинве и Эонве уводят тех, кто собирается в Оссирианд, сушей, Кирдан и выжившие с Балара ждут, когда Море пойдет дальше, чтобы идти на восток на кораблях, кто-то собирается отплывать на Запад. Келебримбор собрал остатки дружины Амон Эреб и тоже намеревается идти в Оссирианд, но самостоятельно. Вокруг шум, сборы, слова прощания и пожелания удачи на разных языках. Ветер. Ветер с юного Моря, несущий прохладу и сон. Сон, впервые за много лет дарующий свежесть и отдых.

«Незнакомое побережье, солнце, нависшее над волнами, медленно клонится к закату. На песке, на границе прибоя сидит Норрофаль, её лицо все так же украшает ожог, на месте правой руки протез. Сестра задумчиво смотрит на море и, кажется, не знает, что делать дальше».

Пробуждение, резкое и полное, как от сигнала тревоги. Лагерь почти опустел, остались только силы Балара и те немногие, кто решил идти с ними на кораблях. Сон памятен во всех подробностях, но это не просто сон. Видение. Значит, сестра жива, и она где-то в Белерианде. Ветер, принесший сон, мог задуть и этот, последний уголек. Но он аккуратно раздул пламя, унес душащий пепел. Пламя разгорается. Вновь. Медлить нельзя, но нельзя и уйти, не сказавшись. Нехорошо, если вдруг хватятся. «Туйвен, мне надо пройти вдоль побережья». И снова под ногами тропы и бездорожье. Дни и ночи в пути, поиск следов, потеря и обретение надежды. Путь, уже не по следам, но по наитию в глубину материка. Подножие Амон Эреб. Стоянка ушедших с Арафинве. Люди, эльдар, лица сливаются в мутное пятно в поисках сестры. Поворот, узкий проход между шатрами, ещё поворот. Нашёл. Сестра сидит на плаще и беседует с целительницей, лицо которой знакомо ещё с Арверниэна. Три последних шага. Опуститься на колени. Коснуться плеча. «Норрофаль». Удивлённый взгляд, радость узнавания, такие теплые и такие родные объятия.

- Почему ты не пришел раньше? Я надеялась, что ты найдешь меня в развалинах Ангбанда.
- Я был ранен, без сознания, не знаю сколько времени. Кажется, я был на Пороге. Эонве призвал меня и дал силы жить. Я искал тебя, но нашел только сейчас.
- Это уже неважно. Пожалуйста, обещай, что больше не бросишь меня.
- Обещаю. Теперь я тебя точно никуда не отпущу.
- Мы уйдем на Запад?
- Да. Арафинве сказал, что они с войском скоро отплывают домой. Мы отправимся вместе с ними.
- На Запад, домой… - долгий взгляд на протез, - Осталось понять, что я буду там делать…
- Мы найдем свое место в Валиноре. К тому же, нас там ждут.
- Да, верно. Мне сказали, что Эдрахиль уже вышел из Чертогов Мандоса. Значит, он тоже будет нас встречать.

Рука сестры касается ожога на лице.

- Мне понадобится маска, прикрыть… это.
- Сделаю. Сразу, как доберусь до инструмента.

Расплескавшийся по небу закат, слова благодарности целительнице и пожелание удачи в ответ. Тихая скорбь от вести о гибели Ингора.

- Он сказал, что потратил на меня свой последний сон.
- Он очень любил тебя, сестра.

Вздох.

- Мы с ним ещё встретимся. Когда он покинет чертоги Намо.
- Ты уверен, что он оттуда выйдет?
- Да. Он должен выйти.

Лица окружающих снова обретают четкость, взгляд скользит по ним, выискивая знакомых. Ласлант? Да, это он, сомнений нет. Ещё одна радостная весть. «Сестра, я вижу ещё одно лицо, которое ты будешь очень рада видеть. Обернись». И вот уже трое из тех, шедших на верную смерть потайными ходами Ангамандо, стоят в кругу, радуются встрече, и не могут друг на друга наглядеться. В разгорающийся новым пламенем костер ложатся новые ветви. И пусть угли из них не так велики и горячи, как те угли, что когда-то давали жар, плавящий камень и металл. Этот, новый костер не горн. Он даёт не жар, а тепло. Не обжигает, а греет, окутывает теплом тех, кто рядом. Море зовет на Запад, уходящие с Арафинве и Эонве грузятся на корабли. Мимо проходят корабли Балара, их путь лежит дальше на восток, на поиски новых земель, новых Гаваней. Слова приветствия и слова прощания. И вечной памятью о соратниках и предводителе – лазурный щит с белыми звёздами и лежащие на нём расколотые кандалы.

Скрываются земли в высоких волнах,
Разрушен оплот Моринготто.
Уходит, свой след оставляя в сердцах
И душах, морская пехота.

---

Заметкой в ночи.

Третий час ночи, отчёт медленно, но верно переползает с бумаги в файл, обрастает деталями, напоминает про неначатые куски. Самые сложные, самые важные.
Надо бы идти спать, до выходных ещё много дел. А я, а что я? Пойду сейчас за ужином и чашкой кофе. Надо хотя бы дооцифровать отчёт, раз уж взялся.

---

Кто там говорил, что слабый ролевой игрок и не умеет вролливаться?

На столе - ворох листов из блокнота. На каждом с обеих сторон набросаны куски отчёта, еще пара - в файле на компьютере. Образы и воспоминания в голове кружатся, сталкиваются, и я не знаю, за который хвататься первым. В голове без умолку звучит Пепельный Вальс, а перед глазами лазурный щит с белыми звездами. Персонаж не отпускает.

Отдельно в голове бьётся мысль - кто б сделал мне новой оформление дневника, как раз под этого персонажа? Кажется, уже надо.

---

Кто там говорил, что слабый ролевой игрок и не умеет вролливаться?

На столе - ворох листов из блокнота. На каждом с обеих сторон набросаны куски отчёта, еще пара - в файле на компьютере. Образы и воспоминания в голове кружатся, сталкиваются, и я не знаю, за который хвататься первым. В голове без умолку звучит Пепельный Вальс, а перед глазами лазурный щит с белыми звездами. Персонаж не отпускает.

Отдельно в голове бьётся мысль - кто б сделал мне новой оформление дневника, как раз под этого персонажа? Кажется, уже надо.

---

Вернулся со "Здесь будет Море". Если кто от меня чего хотел - да сообщит он об этом.

Впечатления и спасибы - чуть позже.

---

Глаза боятся, руки боятся, а делать кто будет, ноги?! Ага, щазз...

По хорошему, этот пост стоило бы повесить едва ли не с неделю назад, по горячим, так сказать, следам. Но зверь тупняк подкрался незаметно, обвил руки пушистыми щупальцами и куда-то утянул (кажется, под одеяло).

Но, как говорится, лучше поздно, чем слишком поздно, так что вот вам хроники того, как Шер вспоминал, что руки ему даны не только для того, чтобы стучать по клавиатуре.

Началась история весной сего года, дай бог памяти, в апреле. Весна, все расцветает (точнее, мерзнет), с неба капает что-то похожее на дождик, руки чешутся в желании чего-то неформулируемого. Но, за неимением в радиусе досягаемости существа, об которого можно было бы почесать руки старинным методом, пришла идея пойти другим путем. А именно вспомнить "Лэ о Лэйтиан" 2012, кажется, года, и повырезать кулуарки. Когда-то получалось, почему не должно теперь, подумал я, и начал приготовления. Ну, как сказать, приготовления... Доехал до Оби и купил длинную березовую доску и рукоятку от чего-то вроде грабель, тоже березовую, иии на этом радостно забросил сию идею аж до середины июля. И всё это время доска стояла в углу комнаты и укоризненно на меня косилась.

укоризненная доска (швабра прячется за шкафом)

Но, так или иначе, возобладал здравый смысл, а так же пинок от мироздания и от прекрасной  .Serena., для которой я и взялся сделать парные кулуарки.

Итак, на начало работы дано: отпил березовой доски 255х95х20 мм, мой старый верный рабочий нож, шкурка и набор надфилей. Ах да, еще шнур на обмотку рукоятей, серебрянка в баллончике и (не ржать!) лак для ногтей бесцетный (для замены нормального по дереву).

инструментарий

Началось все с распила доски на чурбаки по размерам будущих ножей. Пять-десять минут работы пилой и в наличии два чурбачка под ножи и один в остатке. Посмотрев на толщину заготовок, я задумался. Учитывая необходимую толщину изделия около 7 мм, я счел нецелесообразным состругивать оставшиеся 13 ножом и сделал ход конем - зажал одну заготовку в тисках и распилил её вдоль, получив сразу две нужной толщины. Дальше настал черед эскиза, вырезания из него трафарета и нанесения контура на заготовки (а вот тут вру, это я сделал до продольного распила). В результате из одного куска доски я получил заготовки для двух ножей и еще одну толстую заготовку.

целая заготовка, только начатый и почти законченный ножи

Ёж верещал, сопротивлялся, принимал предельно неаэродинамическую форму, но пинался и работал, ибо выбора у него не было. Не считая кривых рук и щепящегося дерева, основная проблема заключалась в том, что ножи должны быть парными, то бишь одинаковой формы. День, когда я научусь вырезать из дерева две одинаковые хреновины без необходимости многочасовой доводки обеих, чтобы они хоть как-то походили друг на друга, однозначно станет знаменательным событием в моей жизни. После долгих мучений с доводкой была еще более долгая история с их покраской, затянувшаяся на несколько дней (когда я, черт, побери, запомню время высыхания краски?!), так что лакировка ножей и обмотка рукоятей были самым простым и быстрым на завершающем этапе работы. В итоге вся работа вместе с тупняком и возней с краской заняла у меня ровно неделю и один день, и вот результат:

окончательно готовые ножи

Вывод - я ещё не окончательно забыл, как делать кулуарки, а, значит, хоть на что-то годен. Приятно, что уж говорить Ну а сами ножи не далее, как сегодня, окончательно воссоединятся со своей хозяйкой.
Побочным результатом оказалась прилетевшая сразу пачка заказов на ножи, от чего я несколько офигел, тихо квакнул, и задумался о покупке нормально инструмента. Но это уже несколько другая история.